Их обрекли на гибель

Скорбная дата 15 октября для общественности Бреста. В этот день 80 лет назад было окончательно уничтожено созданное фашистскими палачами еврейское гетто.

Процесс уничтожения евреев Бреста нацисты начали уже на седьмой день оккупации. Уже в конце июня 41-го они вывезли за город и расстреляли около пяти тысяч евреев. Каждый месяц в этот скорбный счёт попадали всё новые брестчане.

Физическому гетто, начавшему свой отсчёт с 16 декабря 1941 года, предшествовало гетто моральное и духовное. Евреи лишились синагог, молитвенных домов, были крайне ограничены в передвижениях. До минимума снизилась свобода их торговой и хозяйственной деятельности. Стали нормой громадные штрафы и просто грабёж со стороны оккупантов. Проповедуя антисемитизм, нацисты строго предписали евреям обязанность носить на одежде знаки, свидетельствовавшие об их этнической принадлежности. Ношение нашивок с шестиконечной звездой было строго обязательным.

Так, всё лето и осень 1941 года немцы грабили евреев, заставляя их под угрозой смерти выплачивать разного вида «контрибуции». От них потребовали 40 квартир, обставленных мебелью, постоянно приказывали сдавать определённые денежные суммы, конфисковывали всевозможные ценности, отдельно вымогали золото. Для устрашения нацисты каждый раз брали в заложники 30-50 евреев, чтобы обеспечить сдачу ценностей в назначенные сроки. Кроме «контрибуций», у них забирали всё, представляющее хоть какую-то ценность: меховые изделия, одежду, ткани, электроприборы, велосипеды, пишущие машинки и многое другое. Подобным грабежам подвергалась как еврейская община в целом, так и отдельные состоятельные евреи. Только из синагог Бреста было вынесено 100 килограммов серебра, а сами синагоги и молитвенные дома были заняты под конюшни и гаражи.

Официальными приказами немецких оккупационных властей относительно еврейского населения Бреста населению запрещалась покупка у евреев мебели и других предметов. Приобретённые у евреев вещи подлежали конфискации. Покупать себе необходимые для жизни товары евреи могли только в специальных, выбранных представителями оккупационной власти магазинах.

Кроме ограбления под видом «контрибуций», немцы обирали евреев многочисленными штрафами (от 50 до 500 рублей) – за невыполнение правил поведения в городе, за нарушение санитарных правил, за утерю документов.  Это относилось и к детям с 12-летнего возраста.

Одним из первых действий оккупационной власти стала перепись и паспортизация населения, в результате которой выяснилось, что в городе из 51000 жителей 18000 составляют евреи.

Затем всем евреям города с 14-летнего возраста приказали сфотографироваться и пройти специальную регистрацию, которая началась 10 ноября 1941 года. Евреям выдавались новые паспорта, о чём делалась запись в регистрационной книге на польском языке. Одновременно на каждого еврея заполнялась анкета на польском языке (Protokol), в которую вписывались дети младше 14 лет.

К 16 декабря 1941 года немцы, реализуя нацистскую программу "окончательного решения еврейского вопроса", согнали всех брестских евреев в гетто, предварительно ограбив их и забрав лучшие вещи. В Брестское гетто также переселили и евреев из ближних деревень и местечек. Например, туда были доставлены 113 человек из деревни Словатичи и 52 - из деревни Россож. Куратором гетто стал шеф полиции и жандармерии майор Роде.

Для поддержания порядка в гетто и обеспечения выполнения немецких приказов евреям приказали организовать юденрат численностью 60 человек. Председателем юденрата назначили Гирша Розенберга, его заместителем –Нахмана Ландау. Для помощи юденрату нацисты обязали евреев создать также и отряд еврейской полиции численностью 16 человек, вооружённых палками.

Гетто находилось в границах улиц Советской, Маяковского, Кобринской (Кирова) и Госпитальной (Интернациональной). Московская улица (шоссе Варшава – Минск) делила территорию гетто на две неравные части: большую – на севере и меньшую на юге. Внутри периметра из колючей проволоки длиной 5 – 6 километров оказались заперты до 20000 (по другим данным, 27000) человек.

Гетто охранялось патрулями. Вход и выход узникам без специального разрешения запрещался, за самовольный выход в лучшем случае полагалась тюрьма, обычно – расстрел. Проход евреям из одной части гетто в другую разрешался только до 18.00. В гетто было трое ворот, выходящих на улицы Московскую, Советскую и Гоголя. Охрану ворот несла жандармерия.

На территории гетто функционировали молитвенные дома, синагога, больница (почти без медикаментов), магазин (в котором практически не было ни продовольственных, ни потребительских товаров), дом престарелых и общественные благотворительные кухни.

Юденрату приходилось постоянно обеспечивать заявки на рабочую силу. Узников-специалистов посылали на предприятия, людей без квалификации использовали на тяжёлых и грязных принудительных работах, в том числе на расчистке завалов разрушенной Брестской крепости и уборке найденных там тел убитых. Заказчиками рабочей силы были немецкие воинские части, городские учреждения и частные лица, которые вносили в кассу окружных комиссариатов 20% от заработной платы узников. Узникам заработанные деньги выдавались с задержками, не полностью или вообще не выдавались. К тому же из этих денег немцы удерживали непомерные налоги.

В условиях хронического голодания и изнурительного труда обитатели гетто быстро приходили в состояние физического истощения, болели и умирали, что отмечалось даже представителями оккупационных властей.

Санитарно-эпидемиологическое положение в гетто, несмотря на постоянно принимаемые меры, непрерывно ухудшалось. Причиной этому были отсутствие необходимых средств и условий для лечения, запрет на внос лекарств в гетто, истощение в результате систематического недоедания, изнуряющий подневольный труд, скученность, холод, педикулёз и некачественная питьевая вода. Почти всё, что могли делать еврейские врачи, -  это изолировать больных узников.

Ситуация с продуктами питания была наиболее тяжёлой. После переселения в гетто только незначительная часть евреев сумела сохранить остатки ценностей, которые помогли им продержаться первое время. Затем основными путями получения продуктов стали вылазки детей до 10-летнего возраста (которые не были обязаны носить жёлтые латы) за пределы гетто. Однако вскоре нацисты перекрыли этот источник получения еды, начав отлавливать таких детей, избивать и убивать их.

С января 1942 года евреев разделили по продуктовым нормам на работающих и неработающих. Поначалу работавшие получали на неделю 1,5 кг, 1 кг картофеля и 35 г жира. Детям до 14 лет и неработающим взрослым на неделю выдавали 750 г хлеба, 1 кг картофеля и 35 г жира. Но к концу месяца была введена единая норма хлеба для всех узников – 150 граммов в день. При этом немцы запретили им пользоваться городским рынком, а крестьянам приказали ничего евреям не продавать. Если кто-то ухитрялся приобрести что-нибудь съедобное, то полицейские всё равно отбирали это во время обыска при входе в гетто.

Зима 1941–1942 годов была очень суровой, то незначительное количество дров и угля, которым удалось запастись, быстро закончилось, а обеспечение узников гетто топливом не предусматривалось. Юденрат мог получать дрова только для пекарен, и в январе 1942 года на 6 пекарен в гетто (которые выпекали хлеб для более чем 17000 человек) было отпущено 4 кубометра дров, в июле – 6, в сентябре – 2 кубометра.

Осенью 1942 года немцы вызвали руководство юденрата в гестапо, где от них под угрозой уничтожения гетто потребовали выплатить очередную «контрибуцию» золотом, серебром и другими ценностями. Узники смогли собрать только 80% от затребованного – больше у них ничего не было.

В начале октября 1942 года в Брест прибыла группа сотрудников гестапо для «окончательного решения еврейского вопроса». Они собрали в кинотеатре «Мир» руководство немецкой, польской и украинской полиции для инструктажа по действиям во время уничтожения гетто.

Утром 15 октября 1942 года гетто было окружено автомобилями с жандармами. Эти грузовики встали через каждые 10 метров, а через каждые три машины стояли танкетки. В городе начались облавы, а хутора вокруг города, находившиеся около леса, были подожжены. В оцеплении оказался весь Брест, вооружённые усиленные патрули стояли на каждой улице и на каждом выезде из города. Возле каждого из трёх ворот гетто были установлены пулемёты и находились усиленные наряды охраны.

В гетто часть жителей стала прятаться в заранее подготовленных убежищах, но почти никому не удалось скрыться – немцы и полицейские вламывались в дома с собаками, находили всех скрывающихся, вытаскивали их на улицу и расстреливали. Некоторые евреи не желали умирать от рук нацистов и коллаборантов, и сами до их прихода убивали своих детей и себя.

Остальных узников собрали в колонны и под конвоем немцев и полиции уводили в сторону крепости. Там обречённых людей грузили в товарные вагоны и увозили на смерть к Бронной горе.

В период с 15 октября по 18 октября 1942 года Брестское гетто было полностью уничтожено. На улицах лежало множество тел убитых. Массовые расстрелы прошли на кладбище на стыке улиц Московской и Долгой (ныне Куйбышева), во дворе дома №126 на улице Долгой (ныне между улицами Куйбышева и Карбышева), около 5000 евреев расстреляли возле больницы на улице Интернациональной. Также были убиты 90 еврейских детей в детском доме №2 и 64 еврея в доме престарелых. В результате было уничтожено подавляющее большинство евреев Бреста. В живых из всех узников гетто осталось 19 человек.

В разгромленном гетто шла охота на немногих уцелевших евреев. Колодцы были перекрыты колючей проволокой, чтобы не дать возможности спасшимся добраться до воды. Сумевших сбежать ловили в ближайших деревнях и убивали. Только в Мотыкалах в течение октября – ноября 1942 года были пойманы и расстреляны на территории кладбища более 500 человек, сбежавших из Брестского гетто.

По данным из немецких отчётов и по результатам расследования ЧГК, в Брестском гетто с момента его создания до ликвидации были замучены и убиты от 17000 до 20000 евреев.

Убитым евреям Брестского гетто установлены памятники в Бресте и на Бронной горе.

Жанна ЕЛИЗАРОВА

По материалам ГУ «Кобринский военно-исторический музей им. А.В. Суворова» и историко-документальной хроники «Брест»